– Нет, это возмутительно…
Балагур Asssads (в жизни реальной именуемый Петром), стоявший на автобусной остановке, оторвался от экрана мобильного телефона, вздохнул и, мрачно щурясь, закурил сигарету. Причиной негодования в очередной раз стал рассказ, поданный на новый конкурс.
Вообще, некоторые работы вызывали интерес, другие – зевоту (в таких случаях он радовался лимиту в семьсот слов даже сильнее, чем другие – амулету Церрадора; последним, конечно же, не грозило искать в Церрадоре смысл, ответы на вопросы «Зачем они пишут?» и «Сколько ещё до конца?» или по привычке считать ошибки), но авторов третьих ему очень хотелось сдать в начальную школу или в психлечебницу.
Хотя сейчас он склонялся к мысли, что в псих. диспансере скоро окажется сам.
«Чапаев в бурке, а Петька в дурке», – Петр, невесело усмехнувшись, затянулся снова. Цитирование Пелевина напрашивалось само собой.
Этот творческий конкурс не был для него первым, однако к созданию любого задания он с другими Балагурами подходил со всей душой. Им, черт побери, нравилось такое призвание и становилось по-человечески обидно, когда в благодарность за долгие вечера споров, обсуждений, выборов критериев оценки и правки задания, делающей его максимально ясным, но оставляющей место для фантазии, некоторые игроки «дарили» тексты в сто символов, смётанные из ошибок и неадекватности. Словно ты предлагаешь другому интереснейшую вещь, а он не слушает и поворачивается спиной, уходит. Или бьёт ни за что, сильно, хлёстко.
Пётр ещё разок посмотрел на экран, где открытая страница форума демонстрировала ему три строки, тьму ошибок и смайлик, переводящийся как «Идите в лес».
– «Вся радость жизни в творчестве», помнишь высказывание? – он несколько раз глубоко вздохнул, туша сигарету и обращаясь к своему товарищу по институту, тоже ожидавшему автобус и с сочувственным интересом косившемуся на текст в телефоне. – Единственное, чего я не пойму: почему жизнь некоторых индивидуумов возможна только при условии моей смерти? Психологической. Социальной. Нравственной. Как Балагура, верящего в хороших творческих людей, наконец.
– А нравственность тут при чём? – Павел, не имея возможности прочитать «шедевр» лично, не понял.
– А при том, Павлуша, что такого вот автора, – Петр стукнул ногтем по экрану, – мне хочется сначала забанить, а потом послать. Потом разбанить и еще раз послать. А когда вернется, сжечь к чёрту. Не на форуме, лично. Но у него есть Уголовный Кодекс.
– А у тебя?
– А у меня, Павлуша, власть. К сожалению, исключительно творческая и подчинённая Уголовному Кодексу. Поэтому толку от этой власти – пшик, – Пётр с расстроенным видом убрал телефон в карман. Эта работа стала первой, появилась через десять минут после начала конкурса, и больше в теме читать было нечего. – Пожаловаться, чтобы забанили, мне не на что, понимаешь? Матом в тексте не ругается, голышом порнографию не расписывает, наркоту из омелы новичкам не пропагандирует. Словом, обыкновеннейший игрок. Но… обидно за такое отношение. Блин, иногда просто хочется, чтобы каждый в свою работу вкладывал хоть частичку души! Не чирикал на коленке, а писал, понимаешь? Иначе в ФЭО мы не нужны.
– «Иной бесцветен в первом ряду, но во втором блистает». Прислушайся к Вольтеру. Ну, или почитай работы с прошлого конкурса. Там хорошие. Полегчает.
– «Иной бесцветен в первом ряду…», – устало проворчал Балагур. – Будь моя воля, посылал бы таких на места для поцелуев. Пусть там хоть как сто солнышек сияют да мне глаза не слепят.
Однако не признать правоту товарища оказалось сложно. Когда пришел автобус, Asssads так и поступил: открыл темы прошлых конкурсов и принялся читать тексты, которые понравились ему раньше. Злость на автора новой работы действительно отпустила, хотя неприятный осадок заставлял хмуриться до самого дома.
Но там обрушились совсем иные заботы: прогулка с собакой, помощь младшей сестре с математикой и физикой, в которых она соображала не больше, чем какой-нибудь Гизедор в квантовой механике, потом семейный просмотр телевизора за ужином. На экране навязчиво крутили рекламу лотереи с шестизначными числами, элитными новостройками, авто и преувеличенно радостно улыбавшимися людьми («Тоже мне, драгоценные сундучки!»)…
Но к вечеру за компьютер садиться пришлось.
Первое, что бросилось в глаза: число ответов в теме конкурса увеличилось до пяти. Почти холодея, Пётр нажал на заголовок, прокрутил страницу вниз и на мгновение крепко зажмурился, прежде чем тихонько, радостно и, чертовски весело улыбаясь, выдохнул: «Да!»
Взгляд завораживало количество символов (явно больше ста!); мельком глянув, не нашёл постыдных ошибок, от которых в агонии содрогается язык русской классики, а в содержание сейчас предстояло вникнуть хотя бы из простого любопытства…
…Утром Пашка нашёл в своём игровом почтовом ящике письмо.
«Знаешь… - гласило оно, - я всё-таки в них верю!»
ВНИМАНИЕ! В рамках конкурса на самого продуктивного писателя/поэта рассказ опубликован "как есть" - без редакторских правок.
